Паутина [ Авт. сборник] - Джон Уиндем

— Я не понимаю, — помолчав, сказала Розалинда. — Если мы пообещаем уйти отсюда и никогда не возвращаться…

— Они нас боятся! — перебил ее Мишель. — Они хотят узнать, как мы это делаем. Поэтому мы и нужны живые. И дело тут вовсе не в правильном или неправильном образе и подобии, хотя формально они прикрываются этим… Но на самом деле они понимают, что мы для них опасны… Ну, представь себе, что таких, как мы, гораздо больше и все мы можем говорить друг с другом без их возни со словами, записками, письмами… Мы же сможем со временем просто вытеснить их. Конечно, им это не нравится. Поэтому они стремятся во что бы то ни стало уничтожить нас. Для них это вопрос жизни и смерти… Или мы, или они… И знаете, может, это вас и удивит, но… По-своему, они правы…

— Они… Они убьют Кэт и Салли? — вырвалось непроизвольно у Розалинды. Затаив дыхание, мы стали ждать ответа от кого-нибудь из девушек. Но те не отвечали. Может быть, они просто закрылись от нас, может быть, без сознания, а может быть… уже мертвы… Последнее предположение Мишель, после короткого раздумья отверг.

— Вряд ли они сделают это сейчас, когда те уже у них в руках. Это может вызвать недовольство у людей. Одно дело объявить отклонением новорожденного из-за какого-то видимого дефекта, и совсем другое — мы. Тут все сложнее. Людям, которые многие годы принимали девушек за НОРМУ, трудно будет переварить такое. Если их убьют, многие станут сомневаться в справедливости закона… Ведь получится, что они объявлены отклонениями как бы задним числом.

— Но нас-то они наверняка убьют? — спросила Розалинда.

— Вы ведь еще не схвачены. Вы совершили побег, и вы среди чужих. Для всех чужих вы просто сбежавшие монстры…

Пожалуй, он был прав. Мы молчали. Через некоторое время Мишель спросил:

— Куда вы собираетесь ехать?

— На юго-запад, как и решили, — ответил я. — Вообще-то мы собрались остановиться где-нибудь в Необжитой Земле. Но теперь, когда каждый случайный встречный, любой охотник может застрелить нас безо всяких разговоров, думаю, нам придется идти в Джунгли.

— Я тоже думаю, что другого выхода нет, — сказал он. — Если вы сумеете переждать там какое-то время, может быть, мы сумеем распустить слух о вашей гибели. Завтра я ухожу с поисковой группой на юго-восток и сразу дам вам знать, что там происходит. А пока, если вы на кого-нибудь наткнетесь, не ждите — стреляйте первыми!

На том мы и порешили. Розалинда закончила сборы, и мы стали устраивать корзины поудобнее. Наконец мы уселись — я опять в левую, а Розалинда с Петрой в правую — и тронулись. Петра, как — то необычно притихшая во время сборов, неожиданно разразилась слезами.

Оказалось, она ни за что не хотела ехать в Джунгли — боялась Старуху Мэгги и Волосатого Джека — страшилищ, которыми у нас запугивали непослушных детей, чтобы они не отходили далеко от дома. Мы-то понимали, что все это — сказки, но и нам было не так уж легко отрешиться от всего, что нам внушали в детстве. Да и что мы, по сути дела, знали про те места, куда держали путь? Все это невозможно было скрыть от Петры, и она продолжала излучать страх и отчаяние. То ли она уже научилась немного сдерживаться, то ли мы сами научились создавать своего рода барьер от ее страшных всплесков. И все же, удивительная сила ее передач давала себя знать. Лишь через полчаса Розалинде удалось ее утешить, и в наступившей тишине мы услышали Мишеля.

— Ну что там с ней опять? — раздраженно спросил он.

Мы объяснили ему, в чем дело, и, мгновенно погасив свое раздражение, он в очень простых и понятных «картинках» стал рассказывать Петре, какое тихое и спокойное место — Джунгли. Там, говорил он ей, живут люди, которым просто не повезло. Некоторые из них и вправду выглядят немножко странно, но они же в этом не виноваты, поэтому их нужно жалеть, а вовсе не бояться. Это не так уж важно, как люди выглядят снаружи, ко сему можно привыкнуть со временем, и…

Тут Петра неожиданно прервала его.

— Кто еще сейчас говорит? — задала она вопрос нам всем.

— Кто говорит? Ты… о чем это? — не понял Мишель.

— Я слышу кого-то… Какой-то голос, и он другой!.. Он смешивается с твоим, Мишель… — сказала она.

Все замолчали и прислушались. Я напрягся изо всех сил, но ничего не услышал. Другие, кажется, тоже.

— Ни черта не слышу, — сказал Мишель, — да и кто…

Петра мысленно прикрикнула на всех. На словах это прозвучало бы как «заткнитесь». Мы «заткнулись». Я посмотрел на корзину, в которой сидела Розалинда. Она обнимала Петру за плечи и внимательно поглядывала ей в глаза. Петра сидела зажмурившись, вся напряженная. Наконец она чуть-чуть расслабилась.

— Ну? Что там было? Что… ты слышала? — спросила Розалинда.

— Кто-то спрашивал меня… какая-то женщина… — мысли Петры были не очень ясные, в них скользило удивление и растерянность, — где-то очень-очень далеко… Она сказала, что уже давно слышит мой страх. Она хочет знать, кто я и… где я нахожусь… Сказать ей?

Мы все тоже растерялись. Первым оправился от изумления Мишель.

— Ладно, Петра, — сказал он, — попробуй сказать ей…

— Но мне придется говорить очень громко, — предупредила нас Петра, — ведь она… та женщина… очень-очень далеко отсюда…

Это и впрямь было громко. Если бы она нас не предупредила и мы не успели бы «закрыться», наши мозги просто расплавились бы. Передача Петры была очень простая, но такой силы… От Мишеля донесся сдавленный стон, на который Петра немедленно отреагировала своим «заткнись». После этого была пауза, а потом еще один оглушительный «сеанс». Когда все стихло, Мишель спросил:

— Ну? Где она… эта твоя женщина?

— Там, — сказала Петра и махнула рукой.

— А, черт! Где там? Узнайте вы у нее!

— Она показывает на юго-запад, — сказал я.

— Петра, детка, а ты спросила, как называется то место, где она… ну, эта женщина, живет? — ласково обратилась к Петре Розалинда.

— Я спросила, но это название… Оно ничего не значит… — словами ответила ей Петра. — Я ничего не поняла, кроме того, что там много воды… Она тоже не поняла, где я нахожусь.

— Попроси ее передать по буквам, — предложила Розалинда.

— Но я же не знаю букв! — Петра чуть не заплакала.

— Что же нам делать? — с тоской прошептала Розалинда. — Вдруг ее осенило. — Петра, детка, я сейчас нарисую тебе буквы одну за другой, а ты передашь ей эти картинки, ладно?

Петра подумала и кивнула.